Шеин Василий, 10т1

Новый ли человек Штольц?

Человечество всегда делилось на две половины: на тех, кто “плывет по течению”, кто отвечает представлению времени о норме общественной жизни, и тех, кто живет по особым жизненным правилам, кто показывает собой пример для подражания. Таких людей называют “новыми”.

Во время чтения романа “Обломов” И. А. Гончарова передо мной возник вопрос: можно ли считать Андрея Ивановича Штольца, одного из героев романа, “новым” человеком?

Попробую ответить на этот вопрос. Ключ к решению данной проблемы, по моему мнению, лежит в детстве Штольца, ведь именно в это время в человека закладываются все его жизненные принципы, тогда родительские советы, соединяясь с личным опытом, складываются в систему, по которой человеку предстоит жить в будущем.

Детство маленького Андрюши Штольца проходило в селе Верхлево, где его отец, Иван Богданович, служил управляющим. Андрей “был немец только вполовину, по отцу: матушка его была русская”. В Верхлеве он обучался разным наукам: с отцом он изучал географию, “разбирал по складам Гердера, Виланда и библейские стихи”, учился “подводить итоги счетам крестьян”, ездил по фабрикам, “присутственным местам”, полям, то есть обучался практической стороне жизни; мать же воспитывала в нем высокодуховного человека: изучала с ним “священную историю”, “учила басни Крылова и читала “Телемака” по складам”, рассказывала сказки и делала все, чтобы Штольц не стал таким же немецким бюргером, как и его отец. Ее старания не оставались безрезультатными: “близость Обломовки: там вечный праздник”, “галерея в княжеском замке” и рассказы матери “обратили узенькую немецкую колею в такую широкую дорогу, какая не снилась ни деду, ни самому Ивану Богдановичу”.

Штольц вырос по-немецки энергичным, рациональным, практичным и по-русски душевным и широким человеком. Его немецкая половина раскрывается в отношении к жизни, в стремлении все подчинить логике и расчету. Встречаясь с любой жизненной тайной, он “упрямо останавливался у ее порога, не обнаруживая ни веры ребенка, ни сомнения фата, а ожидал появления закона, а с ним и ключа к ней”. Штольц настолько хорошо владел собой, что, казалось, управлял своими эмоциями также легко, как “движениями рук” или “шагами ног”.

Была лишь одна область жизни, мало понятная ему — любовь. Но и к ней он, часто оступаясь и благодаря судьбу за успехи в распознании “зарумяненной лжи” и “бледной истины”, старался применять свою вездесущую немецкую логику.

Но упорство, рациональность и практичность являются лишь первой половиной души Штольца, ее немецкой половиной. Другая ее часть и отличает Штольца от бюргеров, фабрикантов, купцов и торговцев Германии. Именно этой частью души Андрей Иванович отличает плохих людей от хороших, может любить Обломова, как брата, несмотря на их полную противоположность. Русская половинка Штольца разглядела в Илье Ильиче “честное, верное сердце”, его “природное золото”, которое он “невредимо пронес сквозь жизнь”. Наконец, именно этой частью своего сердца Андрей Иванович полюбил лишь однажды, но самую достойнейшую из всех достойных женщин: Ольгу Ильинскую, которая всегда стремилась к идеалу и самосовершенствовалась с каждым годом своей жизни. Для такой жены Штольц всю жизнь готовил себя, сам того не осознавая, но, стараясь “не лететь в болото со всего размаха, разбивая свое и чужое существование”, а приберегая себя для будущего.

Многие люди его не любили за его скупость на эмоции, за его предусмотрительность, но главное — за то, что он многого добился в жизни, ведь он не только удачно женился и был счастлив в браке, но и превратил двести сорок пять рублей, с которыми он приехал в Петербург, в “тысяч триста капиталу”.

Штольц своей жизнью показал достойный пример для подражания, изменил общественное мнение о том, можно ли из ничего создать огромный капитал, ни разу не изменив при этом своим жизненным принципам. Андрей Иванович был человеком будущего времени, и поэтому я думаю, что его можно считать “новым” человеком.