Щукина Тамара, 10г1

Письмо в прошлый век Обломову.

Милый Илья Ильич, друг мой! Ах, как жаль, что далеко позади золотая пора — XIX век, когда принято было общаться эпистолярно. Так приятно даже в наш век высоких технологий получить пусть даже короткое письмо от друга! Письма — вот что помогает разнообразить будничное существование. Искренне надеюсь, что и тебе доставят удовольствие мои послания.

Письмо первое

О тебе.

Добрейший мой Илья Ильич! Должна тебе признаться, что наши характеры схожи. Если честно, то я пытаюсь это скрывать, дабы избежать той критики, которая сыплется в твой адрес. В одном из своих последних выступлений “солнце русского коммунизма” В. И. Ленин сказал, что и после трех революций “старый Обломов остался, и надо его долго мыть, чистить, трепать и драть, чтобы какой-нибудь толк вышел”. Мне становится обидно, что для всех лентяев, большинство из которых совершенно не похожие на тебя, придумали собирательный образ, в основу которого легла твоя фамилия — Обломовы. Признайся сам себе, Илья Ильич, что ты лентяй. По-моему, самый милый и добрый изо всех лентяев, что я знаю. Твоя “голубиная душа”, неподкупная честность и “чистая доброжелательность в отношении к людям” — этими качествами ты покорил меня навеки.

Будучи не правым в своем сопротивлении гражданскому долгу, ты оказываешься выше и лучше суетных притязаний вашего бытия.

Письмо второе

О друзьях.

Любезнейший мой Илья Ильич! Что я могу сказать о твоих друзьях? Это люди очень подвижные, каждый по-своему интересен. У них много дел, они спешат жить и развлекаться, а также пытаются и тебя вовлечь в свой активный стиль жизни. Милый мой Обломов! Не кажется ли тебе, что они просто пользуются твоей добротой и гостеприимством. Например, Михей Андреевич Тарантьев, твой земляк. По-моему, он человек ума бойкого и хитрого. Друг мой, Илья Ильич, как ты терпишь его шумные спектакли, постоянные выпрашивания денег? Да, кстати, он принес тебе прежние долги? Если скажешь, что нет, то я не удивлюсь.

Маски друзей разные, но суть одна: пустопорожняя суета, обманчивая деятельность. А ведь в дружеских отношениях прежде всего нужна искренность.

Письмо третье

Об Андрее Штольце.

О друге твоем, Андрее Штольце, я решила написать отдельно, по моему мнению, его образ заслуживает отдельных комментариев.

Вы — две совершенно полных противоположности. С раннего детства вы были лучшими друзьями, а впоследствии стали совершенно разными личностями. Он — человек нового времени, а ты — приверженец старых традиций. Штольц обладает качествами волевого, колкого человека, а ты мягкого, доброго, и вместе вы составляете одно неразделимое целое..

Письмо четвертое

О любви.

Любовь и Ольга — для тебя эти понятия верно неразделимы. Представляю, сколько у тебя с ней было связано счастливых моментов в жизни! По моему мнению, Ольга — хорошая русская девушка, дочь своего времени и своей среды, задетая стремлением к интересной жизни, мечтающая о счастье — и, конечно, не избавленная от ошибок юности. Ольга — то безмятежное создание, в последнем объяснении вашем говорит: “Я люблю в тебе то, что я хотела, чтобы было в тебе, что указал мне Штольц, что мы выдумали вместе с ним”. Как тебе после этих слов, а Илья Ильич? После этого признания о придуманной любви? Причем придуманной с помощью Штольца. Она начиналась довольно безобидно — с любопытства, чувства, с которого часто и начинаются подлинные сердечные чувства. Ольга хочет превратить тебя, мой любезный, в Штольца. Звучит страшно…

Ольга Ильинская не может быть Обломовой, и в итоге стала Ольгой Сергеевной Штольц.

Всякое разочарование в любви очень болезненно, но прошу тебя, не разочаровывайся в этом чувстве в дальнейшем.

В конце лишь попрошу: не серчай на некоторые мои замечания, быть может, я и не права — сколько людей, столько и мнений. Пиши ко мне, милый Илья Ильич. Письма твои будут мне большим утешением.

До свидания, сердечно твоя

Тома.

P.S. Не бранись с Захаром! Он тебя любит.